Ла, Ирак (не Ирак), - упрямо твердил администратор, - Курдистан – Захо, Духок?
- Ла, Курдистан (не Курдистан), Джизре, Тюрки – Муси́ль, Ирак, - настаивал я.
Администратор еще минуту стоял, задумчиво глядя в мой паспорт, но потом разрешил оформлять, и, видимо, от горя, что ему за это еще влетит, сразу ушел.
- Шгадд иль у́джра? (сколько стоит), – уже в который раз осведомился я.
Девушка протянула мне листок, на котором было написано $150. Меня переполнило чувство негодования. Ну, стоило ли так долго меня мурыжить, чтобы потом написать такую цену! Когда я позже общался с местными, то мне сказали, что отель Ниневия имеет 4*, и стандартная цена его номеров около $80, но поскольку я был иностранец, то для меня её «слегка» завысили.
- Гаа́ли (дорого), – обратился я к таксисту и показал ему листок.
- Гаа́ли, гаа́ли – подтвердил он и направился за мной к выходу.

Уэ́йн аку фи́ндык, му ку́лиш га́лиа? (где находится отель, не очень дорогой), - спросил я, и, чтобы таксист больше не вздумал возить меня по самым дорогим отелям города, добавил, - Ашра дулар (десять долларов).
Старший по званию, представившись Махмудом, написал свой телефон и сказал звонить, если понадобится помощь. Как я смог понять из его диалога с таксистом, 10 долларовые гостиницы вполне существовали в Мосуле, потому что он сразу стал советовать район, куда меня отвезти.
- Сколько такси? – переспросил я у Махмуда.
На ломаном английском мне сообщили, что я должен заплатить таксисту 10 000 динаров, то есть около 10 долларов, тогда стоимость показалась мне очень завышенной. Действительно, за нашу короткую поездку до отеля достаточно было заплатить около 5 000 IQD, но таксист собирался отвезти меня в другую часть города, сопровождать меня, и помочь мне заселиться в отель. С учетом его хлопот и потерянного со мной времени, я скорее был его гостем, нежели клиентом.
К этому времени на улице стемнело. Блокпосты и люди с автоматами смотрелись еще более уныло. Мы подъехали к какому-то отелю, и, посетив его, выяснили, что номер стоил 20 000 ($20), но свободных мест не было.
- А́шра ду́лар (десять долларов), – попросил я, и мы пешком пошли к соседнему отелю, который нам посоветовали. К этому времени окончательно стемнело, кроме фар машин, освещающих дорогу, фонари горели в очень немногих местах, так что по улицам слонялись лишь темные силуэты. Кто-то окликнул нас на блокпосте, и мы подошли ближе. Солдаты разжигали поленья в бочках и грелись вокруг огня. Офицер попросил у меня паспорт и прочитал грамоту. Благодаря таксисту, нас не задали много вопросов и быстро отпустили. Узнав о том, что мы ищем отель, какой-то мальчик лет десяти вызвался показать нам дорогу, и мы пошли за ним.


Заселение и выселение

- А́шра дулар (десять долларов), - попросил я мальчика.
Он закивал и пошел с нами, показывая дорогу к отелю. Правая часть его лица была обезображена шрамами, у меня было такое ощущение, что его правый глаз не видит. Мальчик, как будто догадавшись о моих мыслях, показал на свой глаз и сказал: «Бух!», при этом широко разведя руками, показывая взрыв.
Среди двухэтажных зданий мы отыскали одно со светившейся табличкой у входа. Мы прошли в комнату, где находились несколько служащих гостиницы. Таксист объяснил, что я хочу поселиться в номер. Один из них взял мой паспорт и стал рассматривать визу, затем, показывая на въездную печать Курдистана, они стали о чем-то стали переговариваться. Зная, чем это может закончиться, я вмешался в разговор и показал дорожную грамоту, а также надпись на визе «Посольство Республики Ирак в Москве». Не знаю, о чем они разговаривали дальше, но поскольку меня попросили рассчитаться, то вопрос с заселением был решен положительно. Таксист оставил свой телефон и ушёл.
«Кхму́с-та’aш ду́лар» (пятнадцать долларов), - сказал портье.
Так как мы заранее договаривались на десять, то я решил торговаться. Сделав просящий вид, как у кота из Шрека, я протянул 10 000 динаров ($10) и попросил еще раз перечитать дорожную грамоту. Метод сработал и портье принял деньги.
Мы поднялись на второй этаж, осмотрели туалет и душ в коридоре и зашли в комнату, оформленную в стиле «жил-был у бабушки в деревне»: четыре кровати с пледами и подушками стояли в два ряда, на тумбочке был телевизор, обстановку в комнате дополняли простые обои без рисунка. Но, в-общем, всё выглядело довольно опрятно. Вручив ключи, портье ушёл, оставив меня в комнате наедине с самим собой.

Совсем на короткое мгновение я почувствовал облегчение, как вдруг в моей голове стали беспорядочно возникать новые тревожные мысли. «Ну, ладно, что таксист меня не понял, в отель я все-таки приехал. Но язык! Я абсолютно ни-че-го не понимаю! Как я буду путешествовать, если я даже простейшие слова не могу связать?!» На самом деле, несколько первых минут в такси оказались для меня сильнейшим шоком, пусть и культурным, после которого я никак не мог придти в себя. Я стал ходить взад и вперед по комнате, успокаивая себя и обнадеживая. «Так, что мы имеем, - разговаривал я сам с собой, - отель за $10 в сутки, приличная комната, хотя и холодная, минус в том, что я в комнате один и рядом нет никого, кто бы понимал английский.  А разговорник хочется спалить к чертовой матери – я не нашел в нем ни одного выражения, которые мне нужны были. Значит, нужно решительно за эту ночь выучить хотя бы десяток фраз на арабском, а еще лучше найти переводчика». Принятое решение помогло мне успокоиться, через несколько минут хождения по комнате я громко выдохнул и сел на кровать. «И розетки здесь какие-то другие, с плоскими прорезями вместо отверстий», - подумал я, осматривая комнату в поиске нужного переходника для зарядки мобильного телефона.
В дверь кто-то постучал. Работник, который переписывал данные моего паспорта, просил спуститься вниз, где меня ждал хозяин гостиницы.
- Ай эм сорри, ай кант ю май хотел» (извините, я нельзя вам в мой отель), - на ломанном английском проговорил он.
Так как он протягивал мне деньги, то стало понятно, что он хотел, чтобы я ушёл. На мои уговоры, что на улице темно, опасно и, по большому счету, мне некуда идти, он пожимал плечами и повторял: «Ай эм сорри, нот ирак» (извините, не из Ирака) и показывал на мой паспорт.
Сопоставив информацию из рассказов о других «благополучных» странах вроде Афганистана, я подумал, что, возможно, его отель не имел права принимать иностранцев. И если причина была действительно в этом, то плохи мои дела, скорей всего меня отправят в «Нине́уа Фи́ндык» за $150/ночь.
Несмотря на мои протесты и даже желание доплатить, меня с рюкзаком выставили на улицу. Было темно, и лишь вдалеке горели несколько лампочек, освещая парадные двери других отелей, которые мне посоветовал гостеприимный хозяин. Посетив все из них, я выяснил, однако что свободных мест не было.


Талиб (араб. студент) талибу друг и товарищ

В здании напротив гостиницы была устроена столовая на вынос, молодые ребята с шумом закупались там кебабами. «Какая удача, - подумал я, - если они студенты и живут здесь, то могут пригласить меня к себе домой в гости, или в крайнем случае показать недорогую гостиницу. Я подошел к ним и заговорил, но поскольку меня не поняли, то пришлось объясняться на арабском:
«Уэйн аку фи́ндык зейн? Му га́али?» (где находится гостиница? Не дорогая). Отвечая на мой вопрос, они, естественно, стали показывать на те гостиницы, где я уже был. В разговорнике я нашел слово «маляаан» (полный, в смысле «мест нет») и показал его.
«Бейт» (дом), - попросил я их, и сложил руки у головы, что означало «хочу спать».
Мы пошли по темному переулку, аккуратно обходя расставленные поперек дороги бетонные блоки, у перекрестка тускло горели редкие лампочки, а с фонарных столбов свисали перевязанные в кучу провода. Один из студентов стал спорить с товарищами, повторяя «фи́ндык» он показывал на меня и, видимо, объяснял, что мне нельзя идти с ними. Возможно, он считал, что место, куда мы идём, мне не подходит, потому что я иностранец. Я шёл рядом и старался не отставать, потому что очень боялся снова оказаться на улице одному, если они меня оставят.
Пройдя несколько кварталов, мы подошли к зданию, на крыльце которого я увидел вывеску «отель». Итак, они привели меня не домой, а в отель, такой вариант меня тоже устраивал.

В большой общей комнате сидели колоритные арабы в национальных костюмах, но никто из них не обратил на меня внимания. Сказалась моя маскировка – с бородой я выглядел как местный, главное было, не вступать в разговор и молчать. Мы повернули в коридор и зашли в одну из комнат. В ней расположились шесть студентов. «Та́либ, Русиа! (студент, Росиия)» – представили меня спутники.
Было видно, что студенты в первый раз видели иностранца, вся комната пришла в движение. Те, кто привел меня, делились удивительной историей о том, как мы познакомились, а другие, выслушав рассказ, выбегали в соседнюю комнату, чтобы пересказать его друзьям, со скоростью звука распространяя слухи обо мне по всей гостинице. Несмотря на мои просьбы вести себя как можно тише, в комнате поднялся жуткий галдеж и шум. О том, что пришел иностранец, конечно, сообщили менеджеру гостиницы, и он лично пришел посмотреть на меня и принес чай. Среди студентов я нашелся парень по имени Лесс (Leth), который немного говорил по-английски, по крайней мере, его знаний было достаточно, чтобы понимать меня. Он сделал для меня очень многое, чтобы обучить меня арабскому, но я был сказочно рад такой возможности. Он помог мне выучить несколько выражений на арабском, первым моим самым важным арабским словом было «саа́дик» (друг).

Шукра́н джази́илан, - сказал я и похлопал своего нового друга Ассера по плечу.
- А́фуан, - ответил он и показал при этом следующий жест: положил ладонь правой руки на голову и в такой позе слегка кивнул.
В первый раз я видел такой жест и попросил Лесса, объяснить его значение. Оказалось, так говорят «я рад оказать тебе эту услугу» или «я делаю для тебя то, что ты просишь». Меня также смутило использование слова «а́фуан», в словаре оно переводилось «простите, извините», а в действительности его употребляли как «не стоит благодарности» в ответ на «спасибо».

Едва дотронувшись до подушки, я уснул самым крепким сном, с радостным чувством, что всё складывается отлично: я нашел недорогой отель, а на следующий день меня ждала прогулка по Мосулу в сопровождении местного жителя, что могло быть лучше? В комнате было прохладно, отопления не было, потому что температуры не опускаются сильно даже зимой, постояльцам просто выдавали несколько дополнительных пледов, а я спал в кальсонах, свитере и шарфе.
- Тисбах ала кхейр! (Спокойной ночи), - сказал я, и моментально погрузился в сон.