Часть 1. Въезд в Ирак из Турции
http://goo.gl/maps/NEJDi

Небольшой город Джизре (Cizre) на реке Тигр является отправной точкой путешествия в иракский Курдистан. Но несмотря на его провинциальность, здесь есть на что посмотреть.Согласно одной из версий, именно здесь Нух (Ной) и обитатели его ковчега нашли свое спасение, высадившись на землю у горы Джуди, рядом с Ширнаком (то есть не к горе Арарат). Табличка рядом с его усыпальницей так и говорит: «В Коране ясно написано, что ковчег Ноя пристал к горе Джуди, рядом с Ширнаком на вершине которого Ной построил дом». Но, несмотря на это объяснение, пророк Ной предположительно может быть похоронен в 4 разных местах, включая эту усыпальницу:
1) Гробница Ноя в Джизре, Турция
2) Мавзолей Ноя, Нахичевань, Азербайджан
3) Мечеть имама Али, Наджаф, Ирак
4) Между Замзам и Макам Ибрахим, Мекка, Саудовская Аравия.


Новая мечеть рядом с гробницей Ноя в Джизре, Турция


Гробница Ноя в Джизре, Турция


Гробница Ноя в Джизре, Турция

В Джизре вы можете посетить могилу «Мем и Зин», персонажей курдского романа, написанного Ахмедом Хани. Роман основан на реальной истории, очень похожей на историю Ромео и Джульетты. Путеводители советуют посмотреть Улу Джами, основанную в 1155 году, и полюбоваться её ступенчатым минаретом, но мне это сделать не удалось.

В целом город оставил двоякое впечатление. Во-первых, это провинциальный город со своим собственным укладом жизни: маленькими пекарнями и магазинчиками фруктов на перекрестках, детьми, гоняющими мяч в каждом дворе, и никуда особо не спешащими горожанами. Во-вторых, Джизре - по-настоящему курдский город, и турецкое правительство беспрерывно воюет с идеями его жителей.







Чтобы лучше понять, о каких идеях идет речь, приведу следующий диалог.
- Я по национальности турок, и когда я переехал в Джизре, - рассказал мой друг, - и переносил вещи в дом, то случайно выронил из коробки турецкий флаг. Проходящие мимо дети заметили его, подхватили, порвали в клочья и прежде, чем я что-либо успел сказать, сожгли. Здесь по-настоящему не любят турецкое правительство. А на прошлой неделе, когда я проходил по улице рядом с домом, я видел, как дети забрасывали камнями полицейских, те в ответ бросали шашки со слезоточивым газом.
- Зачем вообще дети это делают? – спросил я.
- Иногда в шутку, иногда выражая собственный протест. Знаешь, в восточной Турции живут около 15 млн. курдов, но им запрещено даже обучаться на своем родном языке, по закону во всех школах обучение должно вестись только на турецком. Курды недовольны своим положением и хотят получить автономию как в Ираке, а поскольку турецкое правительство против такой автономии, то была создана Рабочая Партия Курдистана, члены которой уже больше двадцати лет воюют в с турецкой армией, в основном в горах в качестве партизанов.
В то же утро, стоя на балконе, я наблюдал странное зрелище: по главной улице города тянулась колонна из машин, у каждой из которых была включена аварийка. Я мог бы подумать, что это свадьба, но колонна не издавала ни звука. Давно, видимо, этот маленький провинциальный городок не наводнял такой поток машин, потому что сами прохожие оборачивались и замирали в изумлении. «Где же начало и конец колонны?» - подумал я, но так его и не увидел. Тогда я попросил своего друга узнать, что случилось.
- Мне сказали, что сегодня похороны одного из лидеров РПК (Рабочая партия Курдистана), он был убит в горах месяц назад, но турецкие власти отказались выдать его тело. Сегодня, спустя месяц, тело наконец-таки вернули родственникам, и те организовали похороны. Люди на машинах, которые ты видишь, приехали из разных курдских городов: Урфа, Мардин, Диярбакыр и многих других, ты можешь узнать регион по их номерам. Они приехали, чтобы поддержать родственников, и в знак солидарности к погибшему в боях с турецкой армией лидеру РПК, для них он настоящий герой в их войне за независимость.
Я продолжал наблюдать за потоком машин из окна, мне было любопытно, когда закончится колонна, но, простояв на балконе около получаса, я замерз и решил, что на сегодня достаточно впечатлений.


Траурная процессия по погибшему лидеру РПК

Весь свободный день перед отъездом в Ирак я приводил себя в порядок: постирал и высушил одежду, сходил в парикмахерскую, где моей прическе и бороде придали исламский вид. На мой вопрос, сколько стоит стрижка, парикмахер не ответил, а когда выполнил работу, то деньги не взял, объяснив, что я для него - «мисафи́р» (гость). Остаток дня я потратил на то, чтобы купить на рынке белую рубашку, которую мне очень хотелось одеть под белые брюки. Не подобрав нужного размера, я вернулся домой к своему другу Осману. Узнав о моем желании иметь белую рубашку, он подарил мне свою, оказалось, что теперь она была ему мала, а на мне смотрелась просто замечательно.
Вечер прошёл в прослушивании «Иракского разговорника с mp3 файлами» (Yasin Alkalesi - Modern Iraqi Arabic with MP3 Files). Озвучка оказалась чрезвычайно полезной и значительно ускоряла заучивание незнакомых слов. Два месяца назад я заказал «Иракский Разговорник» этого же автора (Yasin Alkalesi - Iraqi Phrasebook) в интернет-магазине amazon.com с доставкой до Джизре из США, прошло полтора месяца, но книга не пришла, поэтому я просто распечатал pdf файлы с компьютера. Как я узнаю позже, моя книга опоздает на два месяца и придет в Джизре, когда я уже буду дома в Беларуси. В службе доставке мне сообщили, что задержка произошла из-за урагана, случившего в октябре 2012 на восточном побережье США.


В парикмахерской

Проснувшись рано следующим утром, я сел в маршрутку до Силопи за 4TL, но при этом предложил водителю только 2TL (стандартная стоимость городского проезда в Турции) и попросил довезти меня до выезда из города, чтобы дальше я мог уехать автостопом. Водитель так удивился моей затее, что отказался от денег и довез бесплатно. Выйдя у обочины, я показал открытую ладонь, и вторая проезжающая мимо машина остановилась.
- Ты Алекс из Беларуси? - по-английски обратился ко мне водитель.
- Да, - ответил я, немало удивившись, стараясь разгадать, откуда он меня знал.
- Меня зовут Ахмет, ты писал мне запрос в «каучсерфиге», чтобы остановиться у меня в гостях и вчера звонил мне.
«Вот так встреча! - подумал я, - Невероятное совпадение!» Оказалось, Ахмет работает в Силопи и ездит туда почти каждый день. Мы быстро преодолели расстояние в 35 километров и зашли в кафе выпить чай. Приятель Ахмета стал объяснять мне особенности пересечения КПП Ибрагим Халил, и от этого у нас с ним вышел спор. Дело в том, что пересечь границу пешком нельзя, нужно сесть в проезжающую мимо легковую машину и заплатить за проезд $11 (20TL), а поскольку я собирался проехать бесплатно, то приятель с жаром доказывал, что мне придется платить, независимо от того, хочу я этого или нет. При этом он подкреплял свои слова аргументом, что никому ещё не удавалось проехать границу бесплатно. В итоге мы поспорили с ними на 20TL. Забегая вперед, скажу, что в споре я победил, но деньги с него не потребовал, мне было достаточно осознания того, что я якобы «первый» это сделал.

От Силопи до самой границы идет маршрутка всего за 1TL, далее нужно пройти пешком 50 метров до шлагбаума. Я подошел к пограничнику, и показав паспорт, сразу объяснил, что я «гезгин» (путешественник), тот закивал и обещал найти для меня машину. Однако его помощь не потребовалась, так как к нам тут же подъехала пустая машина.
- Бэн бир гэзгины́м!» (я путешественник), - обратился я к водителю.
- Йирми лир (20 лир), - сказал водитель, и, увидев мою кислую мину, переспросил, - Пара йох? (денег нет?)
- Пара́ вар, кючю́к вар (деньги есть, но мало), - улыбнувшись, ответил я.
Водитель разрешил проехать бесплатно, и я подарил ему открытку с видами Минска. Получив турецкие выездные штампы, мы приготовились въехать в Курдистан. Да, именно Курдистан, а не Ирак. На въезде развевались курдские флаги и висели портреты Барзани и его сына.
Затем мы проехали мост, именно за проезд по нему, всего за пятьдесят метров дороги, водители собирают с пассажиров по $11. Штампы получают в здании через мост, так что нам пришлось выйти из машины. Курдский пограничник долго рассматривал мою иракскую визу в паспорте и не решался поставить въездной штамп. Ничего не придумав, он стал расспрашивать коллег, как ему быть, и показывать им мою визу, те пожимали плечами, так что, в конце концов, он позвонил начальству. Через несколько минут пришел офицер пограничной службы и попросил меня зайти с ним в комнату.
- Какой Ваш маршрут?
- Дахук-Эрбиль-Сулеймания, - ответил я.
Начальник еще раз недоверчиво посмотрел на мою визу и сказал: «Вы можете оставаться на территории Курдистана до 14 дней, затем Вы должны зарегистрироваться в полиции. Добро пожаловать в Курдистан!» – и поставил въездной штамп на визе.
«Все-таки, это очень странно, - подумал я, - понимаю, что Курдистан имеет огромную автономию, но ведь он является частью Ирака. Почему же они так удивились, увидев мою иракскую визу? Почему так долго не решались поставить штамп? Наверное, никто не приезжает сюда с иракской визой, поскольку для въезда достаточно штампа, и они видели её в первый раз».

За зданием уже был Курдистан, оставалось пройти немного пешком, чтобы выйти на основную дорогу. Разогнав вокруг себя назойливых таксистов, я стал стопить прямо у них под носом. Простояв всего полминуты и не проехав еще ни километра, я уже был очень доволен курдским автостопом. Может быть, в западной Турции моя борода смущала водителей и поэтому они не хотели меня подвозить, но здесь я, буквально, почувствовал себя своим. Почти каждый водитель считал своим долгом остановиться и спросить, куда я еду и предложить подвезти хотя бы небольшое расстояние. Останавливались для меня машины и большие, и маленькие. Где-то возле Дахука чтобы забрать меня, остановился университетский преподаватель, он предлагал отвезти в университет, приняв меня за студента. Единственное, хочется отметить, что расстояние от пограничного города Захо до Дахука всего 50 км, но дорога проходит по горному серпантину, поэтому ехать будете медленно. Проезжая Дахук, мне очень хотелось заехать туда, чтобы посмотреть на Лалеш, храм и место паломничества езидов. http://goo.gl/maps/yQ4aB

Справка. Лалеш (или Лалиш, Лалыш) — храм на севере Ирака в 60 км от города Дахук и столько же от Мосула. Святыня и место паломничества езидов. Ранее являлся единственным храмом этой конфессиональной группы.

Однако прогноз погоды был неутешительный – метеорологи обещали, что на севере Ирака всю неделю будут идти ливневые дожди, «без осадков» будет лишь в центре и на юге страны, поэтому я решил сразу ехать в Эрбиль и Сулейманию, которые как раз и находились на юге.
Перечитывая еще раз путеводитель по Ираку, я вспомнил, что по пути в Эрбиль буду проезжать Мосул, в котором находилась Ниневия, столица древней Ассирии. В памяти всплыли «человекобыки» лама́ссу, найденные в Ниневии и Нимруде, а также удивительный «Горбатый» минарет 12 века.
Мосул находится на территории арабского Ирака, но так как у меня была действительная иракская виза, то проблем с въездом возникнуть не должно было. Таким образом, вместо того, чтобы ехать в Эрбиль, можно было несколько дней провести в Мосуле, посетить за это время Ниневию и Нимруд, увидеть настоящих ламассу, сходить музей и погулять по городу.

Не доезжая до Мосула около 50 км, мой курдский водитель свернул домой в какую-то деревушку, но ему не хотелось оставлять меня одного, и поэтому меня привезли на стоянку дальнобойщиков, где мы обратились к первому попавшемуся дальнобойщику с просьбой отвезти меня в Эрбиль. Я не знаю, о чем именно они говорили, так как дальнобойщик сначала долго отказывался, и только после проявленной нами настойчивости согласился взять меня с собой. Мой водитель сделал такой перевод: показал руками налево и сказал «Арбил», имея в виду то, что нужно ехать по объездной дороге; затем показал прямо и сказал «Мусил», сделал умирающее выражение лица и пояснил: «Пиф-паф». После пожелал хорошей дороги и оставил меня вместе с дальнобойщиком.
Любопытно, что в Курдистане в основном разговаривают на курманджи (крупнейший диалект курдского языка), поэтому большинство водителей, которые меня подвозили, очень слабо либо совсем не понимали моего турецкого и совсем немного понимали фарси. Но то, что они говорили мне в ответ, я совершенно не понимал. Хотя при этом я чувствовал себя весьма комфортно, поскольку каждый старался мне чем-нибудь помочь: подарить на прощание яблоко или апельсин, или просто подвезти бесплатно хотя бы несколько километров. При этом отмечу, что все дороги были буквально наводнены желтыми такси, которые здесь очень распространены, и никому из местных и в голову бы не пришло ездить автостопом.


«Добро пожаловать в Ирак» или «Из Курдистана вход запрещен»

Иракский дальнобойщик показал, что собирается кушать, и мы прошли с ним в столовую рядом со стоянкой. Тратить время на обед не входило в мои планы, так как я торопился попасть в Эрбиль и поселиться в гостинице ещё до захода солнца. Но с другой стороны я был очень голоден, и к тому же, у меня уже была машина, и мне не нужно было стоять на дороге в ожидании попутки. Эти мысли моментально пролетели в голове, и я решил, что вкусно покушать будет очень кстати.
Войдя в столовую, я увидел слева небольшую нишу, а перед ней на стене висел плакат с фотографией из Мекки, это место было чем-то вроде импровизированного михраба. Во время молитвы верующие, как положено, становясь на колени, прижимали голову к полу, произнося «Аллаху Акбар», при этом их пятая точка высоко поднималась и замирала в такой позе на несколько секунд. Зрелище  вполне обычное для тех, кто когда-нибудь наблюдал молитвы в мечети, просто столы в зале были расположены так, что все люди во время еды как раз смотрели на пятую точку молящегося. А эстетическое удовольствие от ее наблюдения казалось мне весьма сомнительным.
Подошедший к нам официант подал каждому меню. Оно было на арабском языке, и я, конечно, я ничего не понял. Кроме того, я не смог объясниться на английском ни с официантом, ни со своим водителем. Тогда я извинился, встал и подошел к соседнему столику. Обедающие за ним люди перестали кушать и стали наблюдать за мной. «Может быть, и невежливо показывать пальцем, но пусть думают, что хотят», - подумал я и показал пальцем на стоявшую перед молодым человеком тарелку с рисом и фасолью. Помогла также фраза из разговорника «я не ем мясо», официант закивал и ушел за заказом. Стол постепенно заполнился различными блюдцами с салатами, мне принесли вегетарианское блюдо, а моим спутникам кебаб. В целом обед напоминал турецкий и состоял из мясного блюда с рисом, которому подавалось около четырех различных салатов, а также свежие лепешки.
Используя разговорник, я выяснил, что мой водитель по национальности не курд, а араб, разговаривает на арабском и курманджи почти не понимает. Он также ехал в Ирак, но назвал конечной точкой не Эрбиль, а какой-то незнакомый мне город. Дело в том, что курдские дальнобойщики, следующие из турецкого города Мерси́н в Хаулер (Эрбиль), на вопрос о том, куда они едут, всегда отвечают «Эрак» и никогда не говорят «Курдистан», поэтому я достал карту Ирака и попросил нарисовать маршрут. Собеседник провел ручкой вдоль арабских городов Мосул, Самарра, Багдад, Басра. Стало понятно, почему он отказывался взять меня с собой, ведь предыдущий курдский водитель просил отвезти меня именно в Эрбиль, а мой дальнобойщик ехал в арабскую часть страны. Тогда я окончательно решил ехать в Мосул, чтобы осмотреть достопримечательности, а оттуда уже в Эрбиль и Сулейманию. По пути можно было также заехать в Киркук, где, по одной из версий, похоронен пророк Даниил (кроме этого его могилу показывают еще в трех местах).
- Мосул, - твердо сказал я, рассчитывая на то, что сейчас меня начнут отговаривать и пугать страшными историями.
Как ни странно, упоминание этого города не вызвало у водителя никаких эмоций, и это так отличалось от реакции курдских водителей, для которых лишь одно слово «Мосул» вызывало бурю эмоций – показывали, что там застрелят, отрубят голову, или то и другое одновременно. Отыскав в рюкзаке дорожную грамоту, составленную на арабском языке (в ней значилось, что я путешественник и хочу увидеть архитектурные достопримечательности Ирака), я показал её вместе с паспортом и иракской визой водителю. Водитель даже не стал рассматривать визу и лишь одобрительно кивнул, я думаю, его абсолютно не интересовало, была виза или нет, но для меня самым важным было заручиться его доверием.
Когда мы почти закончили обед, я вспомнил о том, что хотел сфотографироваться. Поэтому фотография у меня получилась на фоне пустых тарелок. В отличие от Турции я настраивал себя на то, чтобы поменьше фотографировать в Ираке, особенно посещая незнакомые места, разумно полагая, что это может быть небезопасно. И поэтому даже когда находился хороший ракурс и красивый вид, у меня не возникала мысль: «скорей, нужно достать камеру и сфоткать! Получится классный отчет!». Наоборот, я предпочитал сначала внимательно осмотреться вокруг, чтобы случайно не сфотографировать спрятавшегося в тени полицейского. Теперь я понимаю, что во многих случаях перестраховывался слишком много и вместо того, чтобы делать отличные снимки, во многих местах проходил мимо. Отличные снимки получились бы на фоне отеля «Ниневия» в Мосуле, в тюремной камере, полицейской машине, доме мэра Дахука после моего освобождения, да и много других прекрасных моментов можно было запечатлеть. Но тогда было не до этого.
Итак, мы закончили обед. Чтобы расплатиться, посетители подходили к мужчине за кассой рядом с входом. Я протянул водителю $5, но он отказался. Может быть, этого было мало, - подумал я, - и предложил $20, но он опять отказался, подтвердив, что угощает меня. «Шукра́н, шукра́н», - поблагодарил я.



На стоянке нашу «Ивеко» помыли, и мы продолжили путь на чистой машине. «Арбил», - сказал водитель и показал на пыльную пустую дорогу, уходившую налево, по ней курдские грузовики ехали из Мерси́на в Эрби́ль, объезжая таким образом Мосу́л. За окном был однообразный унылый пейзаж: кругом песок, полуразрушенные дома, изредка встречались блокпосты с вооруженными солдатами, в Курдистане их называют пешмерга. Причем блокпосты, укрепленные искусственными преградами в виде мешков с песком, стояли не на дороге, а вдоль неё, так что нашему проезду они не мешали, и мы ехали, даже не сбавляя скорость. Я читал разговорник и учился произносить арабские слова
- И́сми Александр. Шу́ну и́смак? (меня зовут Александр. Как зовут тебя)
- И́сми Али́ (меня зовут Али), - ответил водитель.
- Тшарра́фна! Шлоо́нак (очень приятно, как дела)?
- Уи́льна ш-шараф! Аа́ни зейн, уи́нта шлоо́нак? (мне тоже приятно! У меня хорошо дела, а как у тебя?)
- Зейн, зейн (хорошо, хорошо), - сказал я, и мы оба рассмеялись тому, что смогли понять друг друга.
Нельзя было сказать, что арабский язык был очень сложный в произношении, единственное, что пугало меня – это его абсолютная несхожесть с другими языками: с турецким и фарси, на которых я мог бы поддержать беседу.

Шукра́н (спасибо), - ответил я, но отказался от прибавки.
Как позже выяснилось, если спросить у кого-нибудь про курс иракского динара к доллару, то большинство отвечают «один к одному», имея в виду $1=1 000 IQD (по состоянию на 2013 год), но неофициальный рыночный курс $1=1 215.
Я открыл дверь и выпрыгнул из грузовика с рюкзаком прямо рядом с солдатом, тот явно был недоволен тем, что мы остановили здесь машину, и даже поругал водителя. К этому времени у меня наготове была дорожная грамота. Дождавшись, когда он её прочитает, я сказал «Нине́уа», подразумевая музей на месте древней столицы Ассирии. Закончив чтение, солдат улыбнулся и даже не стал проверять паспорт. Мы подошли к блокпосту, где его ждал напарник.
- Нине́уа финды́к? – переспросил напарник, и не дождавшись ответа, остановил для меня случайно проезжавшее мимо такси.
Откровенно говоря, я считал, что Ниневия находится где-то рядом, буквально за поворотом, а поскольку вокруг был лес, то я не знал где именно. Но и ехать на такси я не собирался, предполагая, что такая поездка обойдется слишком дорого. Это были отголоски путешествия по Турции, в которой из-за того, что литр бензина стоил больше $2 (4.50TL), каждые три километра на такси в среднем обходились $5. Тем более, я считал, что до Ниневии отсюда было не больше километра, которые вполне можно было преодолеть пешком. Но я не рискнул спорить с солдатом с автоматом, и я тут же уселся в такси. Так как останавливаться здесь было запрещено, то мы сразу поехали.
- Ши́-смак? (Как зовут), - обратился я к таксисту и сразу записал на бумаге его имя «Айяд» (Ayaad), а затем скомандовал: «Нине́уа!»
- Фи́ндык (гостиница)? – переспросил таксист
Я знал это слово, в арабском оно читается «фу́ндук» и означает «отель» или «гостиница».
- Лааа, Нине́уа! (нет, Ниневия)! - сказал я еще раз и подумал, - Может быть, я просто неправильно произношу?
Отыскав в разговорник перевод слова «музей» (матхаф), я повторил: "Уэйн иль-матхаф Нине́уа (где Музей Ниневия)".
- Ма́тхаф? (музей), - удивился таксист, - Нине́уа фи́ндык!
Я попробовал также употребить слово «памятники древности» (ассар), но мой собеседник решительно не понимал меня. Не помогла даже распечатка из LP, где было описание Ниневии в Мосуле, причем название было продублировано на арабском языке.
- Ни-не-уа (ниневия), - подтвердил таксист, прочитав название, - фи́ндык (гостиница)!
К этому времени он делал уже третий круг вокруг места, где я сел в такси, и я с замиранием сердца смотрел в лес в надежде увидеть столицу древней Ассирии – Ниневию, или, по крайней мере, вывеску или что-то в этом роде. Вот мы проехали мимо солдата с автоматом, греющегося у канистры, в которой горели поленья, вот - очередной блокпост с пулеметом на крыше, и повсюду лишь колючая проволока. Похоже, я вообще перепутал местность. Мы уже намотали несколько километров и продолжали кататься куда глаза глядят на приличной скорости. Как я понял, останавливаться здесь строго запрещено из-за терактов, потому что террористы взрывают себя вместе с машиной. А я все не мог определиться, куда ехать, и к тому же забыл спросить, сколько денег будет стоить проезд.
- Нине́уа фи́ндык. Инглиш. (Отель Ниневия, английский) – сказал в итоге таксист.
- Фи́ндык, - вздохнул я.
Наверное, на сегодня нужно было забыть про музей и заняться насущными вопросами, например, определиться, где жить. Мы подъехали к высокому бетонному забору, покрашенному в желтый цвет, сверху свисала колючая проволока, а за забором росли пальмы. Таксист снизил скорость, и я увидел, что мы съехали вправо, как бы в кармашек дороги, поперек которой лежали бетонные блоки в шахматном порядке, и, чтобы их объехать, нужно было повернуть направо, налево, затем опять направо и налево. Нас ждала группа из пяти автоматчиков.
- Нине́уа фи́ндык, - сказал таксист и показал на меня. – Инглизи́ (отель Ниневия, англичанин).
Солдаты с интересом стали меня разглядывать, их начальник попросил паспорт. Вскоре нас пропустили внутрь и мы въехали на территорию отеля. От пребывания в этом месте у меня было странное чувство: вокруг пальмы и сад, даже есть бассейн, место даже можно сравнить с райским уголком, если бы не шипы на дороге у блокпоста, высокие заборы, колючая проволока и автоматчики по периметру, напоминавшие о реальности.
Судя по зданию, которое я увидел, оно было построено в годах этак 70-80х, но всё же оно выглядело как дорогой отель. Маленькие черные окна номеров смотрелись очень агрессивно и напоминали бойницы в неприступной крепости.

На входе обыскали мой рюкзак, причем пришлось вынуть из него все большие пакеты, в которых, конечно, не нашли ничего кроме одежды, затем проверили паспорт и провели через рамку металлоискателя. Портье сзади меня вдруг кинулся к моему рюкзаку, чтобы донести его до номера, но я вежливо отказался. На ресепшн меня встретила девушка в красивом головном уборе, но по-английски она не говорила.
- Шга́дд? (Сколько), – спросил я и показал пальцем «один», в смысле ночь или номер.
Девушка попросила у меня паспорт, и, открыв его на странице с иракской визой, стала рассматривать. Не теряя времени, я подсунул ей свою дорожную грамоту. Что-то ей не понравилось, и она позвала начальни… Продолжение »